Независимость Грузии насчитывает ровно 20 лет. На протяжении этого времени, дольше всех ею руководил Эдуард Шеварднадзе – почти 12 лет правил он независимой страной, сначала в качестве председателя Государственного Совета, затем – председателя Парламента, главы государства, и, в конце, в 1995-2003 годах – в ранге президента.

Я посетил батони Эдуарда дома, в Крцаниси. Хозяин бодро приветствовал меня в своем кабинете. Я попросил его оценить прошедшие 20 лет, и наша беседа началась.

- Прежде всего, я хотел бы поговорить о значении референдума 1991 года. Это было важнейшим явлением в истории Грузии. Население всей страны проголосовало за независимость, и государственность Грузии была восстановлена. Это было, действительно, величайшее историческое событие.

- Несмотря на исторический факт, Грузия, к сожалению, все же, не состоялась как суверенное государство. Где проходит предел суверенитета маленькой страны, когда пересекаются интересы больших государств?

 - (улыбнулся и приложил указательный палец ко лбу) В разуме политика. Правитель маленькой страны всегда должен знать свое место в глобальных политических процессах, и, если не расширять, то, хотя бы, не терять, пусть и минимального влияния, которое должен использовать во имя интересов своего отечества.

- Батоно Эдуард, выбор, естественно, есть и у маленькой страны, главное, к чему приведет путь, который она изберет. Помню, в 2002 году, в Праге, на Юбилейном саммите НАТО, Вы впервые объявили о желании Грузии вступить в эту организацию. После этого, насколько изменились отношения с правительством России? Они ведь всегда препятствовали этому стремлению…

- После того прошло почти 9 лет, а Америка и Европа, все еще, утверждают, что Грузия, несомненно, станет членом НАТО. Они заинтересованы в этом, но мы должны выполнить опеределнные требования. Об этих условиях хорошо знают все.

Что касается правительства России, я не раз говорил, что в этом случае весьма положительную роль сыграли наши с Владимиром Путиным дружеские отношения. Путин тоже многое сделал для Грузии.

После того, как американцы приняли решение о готовности помочь Грузии в создании армии, в Казахстане, в Алма-Ате, состоялся саммит СНГ. После совещания, Путин предстал перед прессой как тогдашний председатель СНГ. После пресс-конференции журналист спросил Путина, что он думает по поводу того, что Америка поставляет Грузии оружие и помогает тренировать армию. Путин ответил, что Грузия – независимая страна, и решает вопросы по своему усмотрению, с чьей помощью подготавливать армию.

- И эта независимая страна, в одностороннем порядке, упростила пограничный режим для северокавказцев, что вызвало раздражение России.

- Я, НАПРИМЕР, НЕ ОТКРЫЛ БЫ ГРАНИЦЫ. С ЧЕЧЕНЦАМИ ОТНОШЕНИЯ СЛОЖНЕЙШИЕ. В ГАГРЕ, ОНИ СОБРАЛИ ЛЮДЕЙ НА СТАДИОНЕ, ОТРУБИЛИ ИМ ГОЛОВЫ И ИГРАЛИ ИМИ В ФУТБОЛ. Я БЫЛ В СУХУМИ, КОГДА УЗНАЛ ОБ ЭТОМ, И ПЕРЕДАЛ ЧЕЧЕНЦАМ, ЧТО ИСТОРИЯ ИМ ЭТОГО НЕ ПРОСТИТ, И ОНИ ОТВЕТЯТ ЗА ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Действительно, через несколько месяцев чеченцы взбунтовались против русских. С русскими они, конечно, не справились бы, и те перегнали их на территорию Грузии. В Кахети должно было повториться то же, что они сделали в Абхазии. Но мы нашли общий язык с командиром чеченцев, Гилаевым. Потом убили Дудаева, и президентом стал Масхадов, который приехал в Грузию, и мы вместе посетили Ахмета, чтоб встретиться с чеченскими беженцами.

- Спрошу Вас и про Сочинскую олимпиаду: будет ли это способствовать решению проблем Грузии, или наоборот?

- Сочинской олимпиаде никто не сможет помешать. Даже если мы очень захотим, и даже если у нас будет мощная армия, все равно, ничего не получится, поскольку олимпиаду охраняют тысячи вооруженных до зубов солдат. Олимпиада непременно пройдет.

- Будет ли нам какая-нибудь польза, в связи с Абхазией?

- Никакой.

- Вернемся к суверенитету страны. На протяжении этих 20 лет мы потеряли территории, люди обнищали. Что следует предпринять, чтоб в течение последующих 20 лет выйти из этого положения?

- Если что и погубит грузинское правительство, так это народное недовольство. Дело может дойти и до бунта. Может. И многие политики думают о том же.

- А есть ли у них перспектива?

- Оппозиция не должна допускать ошибок, должна работать с людьми не только в Тбилиси, но и по всей Грузии. Хочу привести в пример 100 тысяч человек, собравшихся на стадионе, которых повели в собор Св.Троицы, а потом они рассыпались, по дороге. Что им было нужно в Троице?! Надо было идти к Канцелярии и резиденции президента. 100 тысяч человек – это сила! Эта ошибка не должна повториться.

- Насколько решительным человеком должен быть лидер суверенной, пусть даже маленькой страны?

- Первое, что требуется от политика, это разумность, мышление. Если ты мыслишь, то действуешь правильно. Когда я встал перед выбором – пролить кровь или нет, я не пролил, и ушел домой.

- Многие в мире не учли этот пример…

- Они пока не пришли к этому заключению. Президент Египта, Мубарак, в свое время сделал много хорошего. Он сыграл большую роль в урегулировании отношений между Израилем и арабским миром. Умный был человек. Мы дважды встречались. С Каддафи я не знаком. Он очень упрям и не очень сообразителен – истребил и позволил истребить полстраны.

- Что Вы скажете о роли Звиада Гамсахурдия в истории Грузии?

- О Звиаде я говорил много, и в книге писал. Заслуга Звиада в том, что он объявил независимость Грузии. Но объявление – одно, а сохранение власти – другое… С ним был Китовани, с ним был Сигуа, но у него был тяжелый характер. Впрочем, в истории он останется как президент, который объявил независимость.

 - Несмотря на его историческую роль, у нас в столице нет памятника Звиаду Гамсахурдия. Единственный памятник в Зугдиди, который, по инициативе и на средства Александра Чачия, установило народное движение «Самегрело»…

- Этот памятник воздвиг Звиаду народ. Когда Звиад скончался, я сказал, что его нужно было похоронить на Мтацминда…

- Каким вам видится будущее суверенной Грузии?

- Будущее будет тяжелым, но Грузия, все же, сохранит независимость. Придет время, и нам вернут Абхазию. Не говорю, что через год-два, но мы не должны допускать ошибок. Даже если в Сухми останется один абхаз, и с ним мы должны дружить.