Сейчас в определённых кругах стало модным противопоставлять И.В.Сталина В.И.Ленину, показывая Сталина русским консерватором, почвенником, в противовес интернационалисту Ленину. Такой подход слишком прямолинеен и имеет под собой очень мало реальных оснований. И Ленин, и Сталин были очень гибкими политиками, прекрасно чувствовавшими настроения общества и быстро на них реагировавшими. Неизменным оставался лишь стержень, на котором базировались их убеждения.

Ленин, кстати, был гораздо гибче Сталина. Он, не колеблясь, положил идеи эсеров в основу своего «Декрета о Земле», хотя много лет до этого стоял в земельном вопросе на других позициях. Программу эсеров большевики взяли потому, что она больше отвечала чаяниям крестьянства, то есть, большинства населения страны. Точно также в 1920 г., во время войны с Польшей, Ленин показал, что ему не чужда «русская идея», чем смог привлечь на свою сторону ведущих царских генералов во главе с А.А.Брусиловым. Ленин отказался от продразвёрстки, которую ввели, кстати, ещё при царе и практиковали при Временном правительстве. Продразвёрстка была заменена НЭПом, так как Новая Экономическая Политика больше отвечала настроению общества, хотя и расходилась во многом с идеалами коммунистов. Эти примеры показывают, что Владимир Ильич был одним из тех руководителей, кто тонко чувствует пульс страны. Разумеется, он осуществлял сверхзадачу большевиков, выражал идеи марксизма и правду, так как её понимали коммунисты, но с максимальным учётом настроения страны. В чём-то подталкивая общественное мнение к тем или иным идеям большевиков, в чём-то идя навстречу настроению общества. И то, что в обществе 1920-х привились идеи равенства и социальной справедливости, немалая заслуга Вождя большевиков.

Показателен в этом плане пример с авангардом, как направлением в искусстве. Сам Ленин не был приверженцем авангарда, хотя по некоторым данным хорошо в нём разбирался. Всё-таки его эмигрантская пора его жизни прошла в крупных европейских центрах – там, где формировалось современное искусство. Даже в том кафе, которое посещал Ленин в Швейцарии, зародился дадаизм – самое авангардное направление в искусстве того времени. По некоторым данным даже название своё дадаизм получил с подачи Вождя мирового пролетариата, когда во время «перфоманса» будущих дадаистов в кабаре «Вольтер» респектабельная буржуазная публика стала, в знак неприятия, скандировать слово «нет», а Ленин в пику буржуазии закричал: «Да! Да!». Авангардистам это так понравилось, что незнакомое им русское слово «да», повторённое дважды, они положили в название своего направления.

И вот как отреагировал Ленин на авангардную книгу стихов В.В.Маяковского «150 000 000». Он был против не самой книги, а лишь против того, что её печатали ЗА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ счёт огромным для того времени тиражом – 5 тысяч экземпляров. Владимир Ильич, высказался лишь за то, что тираж всё-таки надо сделать меньшим – полторы тысячи, вместо пяти. И это в то время, когда в обществе - вернее, в просвещённой его части - авангардизм был очень популярен. В СССР официально трудились крупнейшие деятели авангарда - К.Малевич, работавший в Народном комиссариате просвещения, и П.Филонов, позже рисовавший портреты Сталина. Третий классик российского авангардизма - В.Кандинский - тоже поначалу работал в Стране Советов. Он стал профессором и вице-президентом Академии художественных наук и был официально откомандирован за границу для установления там культурных связей. И это только в живописи. В поэзии, например, футуристы, продолжали свои начатые до революции эксперименты, считая, что культурная революция должна идти нога в ногу с социальной. В театральном искусстве авангардный театр Мейерхольда претендовал на господствующее положение. То есть, мы видим, что Ленин - сторонник классического искусства - мирился с авангардным, когда оно было приемлемо обществу.

За полтора десятилетия господства авангард надоел людям. И вот уже при Сталине началось возвращение к классическому искусству, точнее, к классическим формам под маркой «социалистического реализма». То есть, мы видим, что руководители государства шли навстречу общественному мнению. И не вина Ленина в том, что он не дожил до того, как общество востребовало возвращения к имперским формам в искусстве. Ленин - сам сторонник такого стиля - несомненно, внедрил бы его, если бы дожил до той поры, когда общество, согласно закону маятника, вернулось к этому стилю на новом этапе развития. Поэтому мы не без основания можем предположить, что проживи Ленин подольше, он несомненно почувствовал бы тягу общества к консервативным идеям и выразил бы их не хуже Сталина. Кстати, Иосиф Виссарионович при жизни Владимира Ильича шёл, в основном, в фарватере идей Вождя. По крайней мере, разногласий между ними было гораздо меньше, чем разногласий у Ленина с другими руководителями партии уровня Сталина. С Троцким, Каменевым, Зиновьевым, Бухариным. Недаром ИМЕННО Сталин стал, в конце концов, преемником Ленина. И если мы рассмотрим позицию Сталина в разрезе того или иного времени, то увидим, что в 1920-е она не была в чём-то консервативнее ленинской. Значит, доживи Владимир Ильич до 1941-го, вполне мог бы обратиться к своим согражданам по-православному, по-славянски – «братья и сёстры», соединив эти слова с партийным – «товарищи».

А если говорить об известном разногласии Сталина и Ленина по вопросу федерализации страны, то, во-первых, Сталин не вернулся к своей идее, когда появилась такая возможность, когда его власти было достаточно для её реализации. Во-вторых, идея Ленина определялась практикой – страна была единой, под единым руководством партии, хоть и называлась «Союз». А форму добровольного объединения избрали для решения ПРАКТИЧЕСКИХ задач объединения ТОГО времени. Для того, чтобы безболезненно объединить страну, разорванную в результате Февральской революции и Гражданской войны (причем и революцию, и войну начали отнюдь не большевики). Более того, и через 20 лет Сталин использовал идею Союза для облегчения присоединения республик Прибалтики, для того, чтобы получить три места в ООН, одно - для СССР, другие - для Украины и Белоруссии.

То, что Союз распался – не вина Ленина и Сталина. Дело не в форме. Царская Россия тоже распалась, хоть была унитарным государством. Другое дело, что в начале ХХ века, нашлась объединяющая сила в виде партии большевиков, а в конце – такой силы не нашлось. Да и вряд ли бы формальность смогла бы в тех условиях сохранить страну. Вряд ли это остановило бы прибалтов с кавказцами. В том состоянии, в котором тогда находился СССР, многим было наплевать на формальности. И это вина Горбачёва, а не Ленина и Сталина. Разорвали бы и унитарную державу. Тем более Союз развалили незаконно. Выход той или иной республики должен был санкционировать Верховный Совет СССР. Вот тут-то и было заложено скрытое препятствие развалу. Не хуже, чем федеральная форма.